Жизнь замечательных семей : биобиблиогр. пособие / Мурм. гос. обл. универс. науч. б-ка ; [сост. Т. М. Передерий]. – Мурманск, 2012. – 197 с.

158 жившая рядом с большим Поэтом. Берущая от него. И - дающая ему. Родная ему Душа. Душа с великолепным даром Художника, едва не загубленном в холодном, безликом восемнадцатилетии сибирских лагерей и поселений! Она удивляла. Тем, например, что могла свободно писать изящно - точные, совершенно пленительные, почти дамские, - и все же – по-детски наивные, - письма взрослым, в том числе, Константину Бальмонту, где полушутливо обсуждались совершенно серьезные вопросы: природа Вдохновения или его женитьба! Поддерживать «взрослый» разговор, например, с Александром Блоком (передавая ему стихи по поручению Марины), чистить картошку и одновременно что-то сочинять или рассуждать вслух о Марии - Антуанетте и ее возлюбленном кавалере Лозэне. Мыть пол, танцуя, со шваброю в руках, и по детски вздыхать при этом: «Марина, как прекрасен бал!». С ясной мудростью ребенка, пережившего ужасающий голод, нищету, страх и близость смерти, Аля очень отчетливо понимала, что если у матери не будет хоть немного свободного времени, чтобы писать, они не смогут сносно прожить. Поэтому она почти безропотно принимала домашние тяготы на себя, рисуя только поздними вечерами, приткнувшись где-нибудь около Марины. Она многих пугала. Знанием наизусть стихов: по- русски и по-французски. Своим серьезным взглядом на вещи, и мудростью принятия взрослых такими, как они есть. В ней, внутри, была та самая Цветаевская кровь, порода, характер - стальная пружина, позволившая вынести все то, безумное, возможное и невозможное, что выпало на ее долю. Но в тот миг, когда Аля, наконец, узнала, что нет более на свете ее «волшебницы Марины»